Ванхи. Тшай. Том II - Джек Вэнс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На выветренной вершине останца полностью отсутствовала растительность. Местами попадались неглубокие промоины, полузасыпанные крупнозернистым песком. Йилин-Йилан бродила по площадке вялыми капризными шагами. На ней были серые шаровары, блуза и черный вельветовый жилет поверх блузы – наряд жителей степей. Рейту пришло в голову, что ее изящные ножки в мягких черных туфлях, скорее всего, были первыми, ступившими на шершавый серый камень утеса… Траз стоял на краю обрыва и пристально смотрел на запад. Рейт подошел туда же, взглянул на далекую безрадостную степь, но ничего не увидел.
«Зеленые твари знают, что мы здесь», – сказал Траз.
Рейт снова внимательно изучил степь, от низких черных холмов на севере до туманной дымки южного горизонта. Не замечая ни мимолетного движения, ни облачка пыли, он вынул сканоскоп – бинокль-фотоумножитель – и стал вглядываться в буровато-серую мглу. Вскоре он различил прыгающие, как блохи, темные точки: «И правда, вот они!»
Траз кивнул без особого интереса. Рейт усмехнулся, забавляясь мрачновато-величественной житейской мудростью подростка. Вернувшись на паром, он спросил дирдирмена: «Как дела?»
Плечи согнувшегося Аначо раздраженно дернулись: «Смотри сам».
Рейт тоже нагнулся, всмотрелся в лабиринт мелких компонентов, заполнявший вскрытую черную коробку. «Отказ вызван коррозией и старением металла», – сказал Аначо, показал пальцем: «Здесь – и вот здесь – я попробую установить новые контакты. Без инструментов и подходящего оборудования это непросто».
«Значит, сегодня мы не улетим?»
«В лучшем случае справлюсь к полудню завтрашнего дня».
Рейт обошел вершину останца по краю – не больше трехсот-четырехсот метров – и слегка приободрился. Со всех сторон спускались отвесные стены, ребристые выступы образовывали расщелины и пещеры только в основании утеса. Он не видел, каким образом зеленые часчи могли бы незаметно или быстро взобраться наверх, и сомневался в том, что они решились бы на столь опасное предприятие ради банального удовольствия прикончить несколько человек.
Старое бурое солнце низко висело на западе – длинные тени Рейта, Траза и Йилин-Йилан растянулись поперек плоской вершины. Девушка, долго стоявшая в молчании лицом к востоку, наконец повернулась к спутникам, понаблюдала за Тразом и Рейтом, медленно, нехотя пересекла разделявшую их полосу песчаника и присоединилась к ним: «На что вы смотрите?»
Рейт показал, протянув руку. Зеленых всадников можно было различить невооруженным глазом – темные пылящие пятнышки, бесшумно дрожащие, подпрыгивающие в далекой бешеной скачке.
Йилин-Йилан вздохнула: «Нас преследуют?»
«Надо полагать».
«Мы можем отбиться? У нас есть оружие?»
«На пароме стоят пескометы.2 Если часчи заберутся на утес в темноте, это может плохо кончиться. Днем беспокоиться не о чем».
Губы Йилин-Йилан покривились, задрожали. Она сказала, почти беззвучно: «В Катте я спрячусь в самом дальнем гроте Синежадентного сада – навсегда. Если я когда-нибудь вернусь».
Рейт обнял ее за талию – она неподатливо застыла.
«Конечно, ты вернешься – и станешь жить-поживать, как ни в чем не бывало».
«О, нет! Другая станет Розой Катта – ну и ладно, ну и прекрасно… пусть только не выбирает Йилин-Йилан цветком из своего букета».
Рейт не понимал ее пессимизма. Раньше девушка стоически переносила испытания, а теперь, когда можно было рассчитывать на возвращение, замкнулась. Рейт глубоко вздохнул и отвернулся.
Зеленые бандиты были меньше чем в двух километрах. Рейт и Траз отошли от края площадки, чтобы не привлекать внимание – на тот случай, если часчи не знали, где приземлился паром. Всякая надежда на это скоро исчезла. Зеленые часчи подскакали к подножию останца, спешились и теперь стояли, глядя вверх на отвесные стены. Осторожно выглядывая, Рейт насчитал сорок толстоногих, толсторуких существ, ростом больше двух метров, покрытых зеленой чешуей с металлическим отливом, наподобие ящеров-панголинов. Их маленькие лица под нависшими буграми черепных коробок напоминали увеличенные под микроскопом жестокие черты хищных насекомых. Часчи носили кожаные передники и наплечные ремни. Любые рапиры, шпаги и мечи на Тшае казались Рейту чрезмерно удлиненными и неудобными в обращении. Тяжелые трехметровые мечи часчей только подтверждали это наблюдение. Некоторые разбойники зарядили арбалеты – Рейт отскочил, чтобы не подвергаться обстрелу. Он подумал, что на головы нападающих можно было бы сбрасывать валуны, но, осмотревшись, не нашел на вершине подходящих больших камней.
Снова взобравшись в седла, четверо часчей стали объезжать останец, осматривая обрывистые склоны. Траз бежал вдоль края площадки, следя за ними.
Часчи-разведчики скоро присоединились к основной группе, разразившейся приглушенным рокочущим ворчанием. У Рейта возникло впечатление, что их не слишком привлекала перспектива рискованного скалолазания. Часчи разбили лагерь, привязали скакунов, вложили в бледные пасти животных какие-то темные липкие комья, развели три костра и стали варить такие же комья для себя. Наконец, присев на корточки и пригнувшись, как огромные жабы, бандиты принялись безрадостно поглощать содержимое котелков. Солнце поблекло в западной дымке и скрылось, степь погрузилась в темно-коричневую мглу. Аначо отошел от парома и взглянул с обрыва на зеленых часчей. «Малые занты, – объявил он. – От великих зантов и других орд их отличают удлиненные височные шипы – смотри, их заметно даже отсюда. Несущественное племя».
«В сложившейся ситуации они выглядят достаточно существенно», – возразил Рейт.
Траз неожиданно встрепенулся и протянул руку вниз. В расщелине между вертикально уплощенными ребрами основания утеса застыла высокая тень: «Фунг!»
Рейт достал сканоскоп – действительно, под останцем стоял фунг. Откуда он взялся, трудно было сказать.
Фунг – трехметрового роста, в мягкой черной широкополой шляпе и черном плаще – выглядел гигантским кузнечиком в судейском облачении.
Рейт наблюдал за медленными движениями хитиновых пластинок-усиков, жующих воздух над ввалившимся подбородком. Фунг созерцал зеленых часчей с философским безразличием, хотя те сгорбились над горшками меньше, чем в десяти метрах от него.
«Юродивая тварь! – шептал Траз, блестя глазами. – Подожди, сейчас он начнет выкидывать фортеля!»
Фунг дотянулся до земли сухими длинными руками, поднял небольшой тяжелый валун и рывком подбросил его очень высоко в воздух. Камень свалился точно на спину пригнувшемуся к котелку ящеру.
Зеленые часчи вскочили, свирепо воззрившись на вершину утеса. Фунг стоял неподвижно – тень среди теней. Пришибленный часч лежал лицом в пыли, совершая конвульсивные плавающие движения руками и ногами.
Фунг украдкой подобрал другой увесистый булыжник и снова высоко подкинул его – но на сей раз его движение не осталось незамеченным. С яростным визгом часчи схватились за мечи и бросились в атаку. Фунг величаво шагнул в сторону, после чего, развевая плащом в хаотическом вихре прыжков и поворотов, выхватил огромный меч из руки ближайшего часча и принялся рубить и колоть – пританцовывая, стремительно кружась, вращая и размахивая мечом, как спичкой, во всех направлениях, бесцельно, как попало. Часчи рассыпались кто куда. Трое или четверо упали, подкошенные. Фунг скакал с места на место, кромсая и рассекая все вокруг – воздух, пламя костров, зеленых часчей – как вышедшая из повиновения заводная игрушка.
Пригибаясь к земле и увертываясь короткими зигзагообразными перебежками, часчи снова окружили фунга, стали наскакивать, колоть, подсекать. Фунг внезапно отбросил меч, как ужаленный – и был мгновенно изрублен на куски. Кувыркаясь в воздухе, отделенная от туловища голова упала, все еще в мягкой черной шляпе, в трех метрах от костра. Рейт рассмотрел ее в сканоскоп. По-видимому, голова сохраняла сознание и невозмутимо созерцала огонь – челюстные пальпы медленно шевелились.
«Голова живет несколько дней, пока не высохнет, – хрипло сказал Траз. – Понемногу замрет, отвердеет».
Не обращая внимания на останки фунга, выжившие зеленые часчи тут же навьючили пожитки, оседлали скакунов и через пять минут скрылись в темноте. Голова фунга одиноко предавалась размышлениям в отсветах пламени.
Какое-то время Рейт и его спутники провели, сидя на корточках у обрыва и глядя в ночную степь. Траз и Аначо опять спорили о природе фунгов. Траз утверждал, что фунги появляются на свет в результате неестественного совокупления пнумекинов с трупами пнуме: «Семя развивается и растет в гниющей плоти, как древесный червь в трухлявом пне. В конце концов кожа рвется, и из трупа вылезает молодой фунг, похожий на лысого ночегонча».
